У меня дух захватывает и все слова куда-то разбегаются от счастья, аха вот сейчас смотрю на него с блаженной улыбкой идиота, коллега недобро косится в мою сторону, но пофиг. Мамадрекья, мне очень приятно, подарок обалденный, спасибо большущее-пребольшущее!!!
Санада Юкимура Этот славный воин - подарок для Sileni... ДР, правда, уже прошёл, но раньше у меня никак не получилось... Поскольку мне предоставили полную свободу действия, выбор пал на Юкимуру. Очень субъективно, на самом деле - я уже отмечала, что считаю его самым красивым персонажем Samurai Warriors. Но так как основная задача героев SW - нравиться девушкам, а уж потом защищать интересы Японии , я решила поубавить в нём лоска и привнести немного мужественности и жёсткости. Надеюсь, меня за это не побьют Дорогая Sileni, буду очень рада, если тебе придётся по душе мой подарок... И всем прочим хорошим людям - тоже...)))
И вот еще забавно-грустное от Дмитрия Быкова (95г)
Когда бороться с собой устал…
Когда бороться с собой устал Покинутый Гумилёв Поехал в Африку он и стал Охотиться там на львов. За гордость женщины, чей каблук Топтал берега Невы, За холод встреч и позор разлук Расплачиваются львы.
читать дальшеВоображаю : саванна, зной, Песок скрипит на зубах.. Поэт, оставленный женой, Прицеливается. Бабах. Резкий толчок, мгновенная боль.. Пули не пожалев, Он ищет крайнего. Эту роль Играет случайный лев.
Любовь не девается никуда, А только меняет знак, Делаясь суммой гнева, стыда И мысли, что ты слизняк. Любовь, которой не повезло, Ставит мир на попа, Развоплощаясь в слепое зло Так как любовь слепа.
Я полагаю, что нас любя, Как пасечник любит пчел, Бог недостаточной для себя Нашу взаимность счел- Отсюда войны, битье под дых, Склока, резня и дым: Беда лишь в том, что любит одних, А палит по другим.
А мне что делать, любовь моя? Ты была такова, Но вблизи моего жилья Нет и чучела льва. А поскольку забыть свой стыд Я еще не готов, Я, Господь меня да простит, Буду стрелять котов.
Любовь моя, пожалей котов ! Виновны ли в том коты, Что мне, последнему из шутов, Необходима ты? И, чтобы миру не нанести Слишком большой урон, Я, Создатель меня прости, Буду стрелять ворон.
Любовь моя, пожалей ворон! Ведь эта птица умна, А что я оплеван со всех сторон, Так это не их вина. Но, так как злоба моя сильна И я, как назло, здоров,- Я, да простит мне моя страна Буду стрелять воров.
Любовь моя, пожалей воров ! Им часто нечего есть, И ночь темна, и закон суров, И крыши поката жесть.. Сжалься над миром, с которым я Буду квитаться за Липкую муть твоего вранья И за твои глаза!
Любовь моя, пожалей котов, Сидящих у батарей, Любовь моя, пожалей скотов, Воров, детей и зверей, Меня, рыдающего в тоске Над их и нашей судьбой, И мир, висящий на волоске, Связующем нас с тобой.
Мерангов много путешествовал. Он любил Восток и хорошо его знал. Он не тащил в свой дом из дальних странствий разный хлам, как делает большинство путешественников, но то немногое, чем мы любовались, было действительно ценно и редко. Каждая вещь имела свою историю: или забавную, или трагическую, или просто занятную,и из этого видно было, что вещь эта может считаться интересной не только у нас, но и на своей родине. Мерангов пересыпал свою речь разными местными выражениями и словами, которые придавали особую колоритность его рассказам, хотя для нас, не знающих басурманского языка, звучали все одинаково — либо вроде «Бэмэнэ», либо вроде «Эль-Джаман».
— Взгляните на это бэмэнэ, — говорил он, развертывая тканое полосатое покрывало.
— Это багдадские Эль-Джаманы носят на голове. Старый Эль-Джаман,который уступил мне его, кстати сказать, за довольно крупную сумму, рассказал мне, что вещь эта принадлежала когда-то царице Бэмэнэ из рода Эль-Джаманов. Она задушила своего мужа,обернув ему вокруг шеи вот эту самую ткань. Мы с чувством жуткого любопытства разглядывали материю.
читать дальше— Четырнадцатое, — поправил Мерангов. — Династия Эль-Джаманов кончилась в четырнадцатом. А вот этот ковер, вот тот, который на стене. Да, он очень красив, но еще более интересен. С ним связана старинная легенда. Когда царица Эль-Джаман убила своего мужа, она завернула его в этот ковер и сказала своему любовнику Бэмэнэ, что это новый диван. А любовник (он был из негров) сел на этот диван и стал петь стихи в честь прекрасной царицы. Он пел их три дня и три ночи, а на четвертый день царь в ковре размяк, и певец спел, что, мол, у царицы скверный диван. Эль-Джаман, испугавшись, что он раскрыл ее преступление, немедленно задушила также и его, завернула в тот же ковер и стала царствовать. Вот он, этот самый ковер… Мы рассматривали этот самый ковер, благоговейно поглаживали. Вихрастый гимназист, брат Мерангова, даже понюхал.
— Чудный ковер!
— Какой пушистый!
— Замечательный рисунок! — сказала художница.
— Это, пожалуй, пятнадцатый век.
— Тринадцатый, — поправил хозяин. — В пятнадцатом уже не было этой наивности,видите? Он показал пальцем на наивность ковра, действительно поразительную.
— А вот знаменитый дамасский клинок. Это — знаменитая сталь, настоящая »бэмэнэ». Вот видите, на нем вычекана арабская буква. Это знак Эль-Джамана. Священный знак, показывающий, что меч этот принадлежал одному из потомков пророка. По легенде, этим мечом лукавая принцесса Бэмэнэ отрубила голову своему мужу. Не трогай, Костя, ты порежешь руку. Но гимназист уцепился за клинок обеими руками.
— А я прочел! — радовался он. — Вот под этим завитком… вот, смотрите: «Зо-лин-ген» — совсем у них буквы простые были.
— Что?..Что?..
— Где?
— Быть не может! Мерангов схватил свое «бэмэнэ».
—Какая подлость! —прошептал он побелевшими губами. — Подделка! Немецкая подделка. А Старый Эль-Джаман клялся мне бородой пророка!..
Он долго в полном отчаянии рассматривал опозоренный Золингеном клинок… Мне было жаль его. Я отошла и стала восхищаться ковром:
— Какая красота! Какое нежное сочетание красок. И действительно, какой наивный рисунок.!
— Чудный ковер! Посмотрите, изнанка, кажется, еще красивее, чем лицо. Но что это? Да уж ничего не поделаешь! Это было скромно затертое клеймо: «Made in Germany»… Я быстро опустила ковер.
— Нет, нет… Изнанка все-таки гораздо хуже… (Не надо его расстраивать).
— Посмотрите, —шепнула мне художница, любовавшаяся покрывалом. Я посмотрела. Внизу, на углу, чуть видно необычайное: «Москва, мануфакт…» Хорошо работают. Горжусь Москвой. Сама привезла из Венгрии чудные платки с »наивными» розами. Bcе художники ахали. А потом разглядели скромное: «Москва,мануфакт…» — и успокоились. Вот тебе «бэмэнэ»! Не надо только его расстраивать. Но хозяин уже успокоился и примирился с Золингеном. С кем этого не бывает! Зато он нам покажет штучку, какую не в каждой коллекции найдешь. Чашечку.
— Да,маленькую фарфоровую чашечку с нарисованной на ней синей розой. Из этой чашечки отравила красавица Эль-Джаман своего мужа Бэмэнэ…Что вы так смотрите, госпожа художница? Это уж, безусловно, пятнадцатое столетие, потому что позднее секрет составления этой синей краски был потерян… ведь вы не станете спорить?.. Нет, она и не думала спорить. Лицо у нее стало какое-то странное, напряженное, углы рта опустились, как будто ей тошно, и вдруг она повернулась и выбежала в другую комнату. Я испугалась. Пошла за ней.
— Что с вами?
— Ради Бога, молчите! Только молчите!..
Да что с ней, истерика,что ли?
— Молчите! Ведь эту чашечку… эту чашечку шесть лет назад… о, Господи!… ведь эту чашечку я сама разрисовала!
6 января было 600 лет со дня рождения Жанны д'Арк. Один год она была прославленной спасительницей Франции (в 18 лет). Ее соратники потом скажут: "Как если бы она была капитаном, проведшим на войне 20 или 30 лет". И еще один год — целый год — она была военнопленной и подсудимой инквизиционного трибунала. Ее судьи потом скажут: "Великий ученый — и тот с трудом ответил бы на вопросы, которые ей задавали". "Спрошенная, как могли говорить с ней святые, если они не имеют органов речи, отвечала: "Я оставляю это на усмотрение Господа. Их голос был красив, мягок и звучал по-французски". Конечно, она не была такой, как все. Конечно, она не была капитаном. И уж точно она не была ученым. И вместе с тем все это в ней было. "Я не боюсь ничего, кроме предательства. Я люблю свой меч, но в сорок раз больше люблю свое знамя".
С днем рождения! С наилучшими пожеланиями к Sileni! Хорошее стихотворение, добрый перевод
(Из Р.М. Рильке. Пер. В. Куприянова)
Ладонь. Подошва, лишенная почвы, опора на чувства. Вечно тянется ввысь и в зеркалах бродит путями небес, которые сами блуждают. Мастерица ходить по воде, черпая воду, проходя по колодцам, преображая все тропы. Вступая в другие ладони, близкие, она в них влагает свои ландшафты: в них гуляет и выходит навстречу, их наполняя грядущим.