Шоу читал лекцию о телесных наказаниях. Один из слушателей, священник, спросил:
– А известно ли вам, что провинившиеся солдаты нередко сами просят о телесном наказании?
– Тема моей лекции – телесные наказания, а не телесные наслаждения, – ответил Шоу.

* * *
Перед первым представлением «Пигмалиона» Шоу написал Уинстону Черчиллю: «Вот два билета на премьеру моей новой пьесы – один для Вас, другой для Вашего друга, если, конечно, он у Вас есть».
Черчилль ответил: «Сожалею, что не могу быть на премьере, но буду рад увидеть второе представление, если, конечно, оно когда-нибудь состоится».

* * *
Шоу отказался от предложения продать право на экранизацию одной из своих пьес. Голливудскому кинопродюсеру Сэмюэлу Голдвину он послал телеграмму:
«Вся беда в том, мистер Голдвин, что вас интересует только искусство, а меня – только деньги».
читать дальше
* * *
Загородные зрители просили Шоу переделать эпилог пьесы «Святая Иоанна», чтобы они могли успеть на свои пригородные поезда.
– Переделайте расписание поездов, – ответил Шоу.

* * *
Стелла Патрик Кэмпбелл попросила у Шоу разрешения опубликовать их интимную переписку. Шоу ответил: «Дорогая Стелла, в моем возрасте я не стану играть роль коня для Вас в роли леди Годивы».

* * *
В букинистической лавке Шоу нашел книгу, на которой имелась его собственная дарственная надпись: «От Джорджа Бернарда Шоу с искренним уважением».
Шоу купил эту книгу и послал ее прежнему владельцу, дописав: «С возобновленным уважением, Дж. Б. Ш.»

* * *
Вторую половину своей жизни Шоу прожил в деревушке Эйот-Сент-Лоренс. Когда его спросили, почему он выбрал этот ничем не примечательный уголок Англии, он повел спрашивающего на кладбище и показал надгробный камень, на котором было начертано:
«Джейн Эверли. Родилась в 1815 году. Умерла в 1895 году. Ее жизнь была коротка».
– Если о женщине, прожившей здесь восемьдесят лет, можно было сказать, что ее жизнь коротка, то этот климат как раз то, что мне нужно.

* * *
Независимые лейбористы попросили Шоу написать поздравление для их специальной рождественской открытки. Шоу написал следующее:
«Не унывайте, товарищи, все мы ненавидим Рождество, но оно бывает только раз в год и длится недолго».

* * *
Лорд Нортклиф, известный своей полнотой, заметил:
– Глядя на вас, мистер Шоу, можно подумать, что в стране голод.
– Глядя на вас, мистер Нортклиф, можно подумать, что причина этого голода – вы, – ответил Шоу.

* * *
Шоу сказал Честертону:
– Будь я таким толстяком, как вы, я бы повесился.
– Если я на это решусь, я воспользуюсь вами вместо веревки, – ответил тот.

* * *
На пароходной палубе, битком набитой пассажирами, Шоу мог работать так же спокойно, как в тиши и одиночестве кабинета.
– У меня безошибочный нюх на беззащитных дам, созревших для встречи со знаменитостью, – рассказывал он своему биографу. – Выбрав жертву, я ставлю возле нее свой стульчик и спрашиваю, не обидится ли она, если я помолчу и немного поработаю над новой пьесой. Дама бывает так счастлива взять на себя охрану Джи-Би-Эс, что всякого, кто приближается ко мне, отгоняет заклинающими жестами, шепча: «Мистер Шоу работает над новой пьесой». Так я обзавожусь новым другом и в течение всего путешествия наслаждаюсь полным покоем.

* * *
Когда Шоу объявили больным и журналисты жаждали узнать подробности, он сказал им:
– Будьте любезны, сообщите всем, что я умер. Это резко сократит мои мучения.